Вечер плавно опустился на Антиб, принося с собой долгожданную прохладу. «Эспасия» распахнула свои ворота, ежесекундно принимая все новых и новых гостей. Груда порт-ключей, небрежно отброшенных владельцами, постепенно расфасовывалась домовиками по импровизированным ячейкам с фамилиями на посеребренных табличках. Абсолютно бесполезное занятие, так как к вечеру воскресенья большая часть из них будет перепутана, а какой нибудь мсье Клеман непременно попадет в покои к почтенной тетушке Моро из Бордо, схватившись не за свою зачарованную перчатку. Гости концентрировались в кучки по придомовой лужайке, напоминая собой дикие островки полевых цветов; чем ближе к вилле, тем гуще разрасталась толпа, заполняя собой практически все пространство. И уже в холле это напоминало не цветы, а кружение конфетти от пущенной хлопушки: ярко, хаотично, блестяще. Где-то справа трудились музыканты, дополнительно усиленные Сонорусом, чтобы звуки быстрого джаза проникали в самые затемненные уголки. Но даже заклятию было не заглушить тот гул, что непрекращающимся роем носился по залу, иногда вспыхивая громким смехом и визжащими криками — кого-то уже успели сбросить в бассейн .
Вивиан, уже изрядно натанцевавшаяся, вырвалась к барной стойке. Легким движением, поставив ногу на перекладину барного стула, она запрыгнула на столешницу. Благо, ее костюм на сегодня позволял сделать это без всякого стеснения и ненужных интимных подробностей (но будем честными, интимные подробности истинных французов не волновали). Черный, в лучших традициях Марлен Дитрих, приталенный костюм, расшитый по спине и манжетам черным стеклярусом, ловящим даже самые малейшие игры света; с небрежно повязанным поверх шеи тонким шифоновым платком на манер жабо — образ Виви вызывал завистливые вздохи. Далеко не все представители женской половины магических семей осмеливались носить брючные костюмы в это время. Даже во Франции. Достав из внешнего кармашка красный стеклянный мундштук с позолоченным наконечником, а из внутреннего — позолоченный портсигар, девушка с упоением зарядила сигарету и позволила прикурить себе одиноко сидящему за стойкой случайному французу. До этого тот рассказывал бармену-колдуну о том, как ужасно было на войне, и о том, как он самолично был в Париже во время бомбежки 1940 года, а магглы — самые настоящие звери, если додумались сбрасывать эти штуки друг на друга, но после коротко махнул рукой и вернулся к грустному созерцанию своего стакана.
После танцев первая затяжка прошлась колким ершом по ее горлу, вызвав дурацкий кашель.
— Как не умела курить, так и не умеешь? — Габриэль возник буквально из ниоткуда, протягивая сестре треугольный бокал Джек Роуза.
Вивиан, перехватив бокал свободной рукой, несильно пырнула брата скругленным мыском туфелки куда то в область бедра, но тот довольно проворно перехватил ее за голень и театрально склонился, запечатлев быстрый поцелуй на оголенной щиколотке.
— Не злись, принцесса, кто как ни я скажет тебе горькую правду в лицо? — он чокнулся с ней бокалами и облокотился о бар по левую сторону от француженки, — Высматриваешь Малфоя?
— Опять пристал со своим Малфоем! — Вивиан всплеснула руками, едва не разлив коктейль . Хотя она и правда высматривала Абраксаса все это время, но среди вереницы гостей это была практически непосильной задачей.
— Номинально — уже не моим, — Габи хмыкнул и сделал большой глоток. Его взгляд на долю секунды погрустнел, но Бенолье быстро справился с эмоциями и широко улыбнулся, — Так высматриваешь?
Вивиан громко, и пожалуй излишне безразлично фыркнула, выпуская в сторону француза большое облако обычно серовато-белого дыма (табак с украшениями был ей не по душе). Габриэль закашлялся, размахивая ладонью у своего носа, а после резко дернул Виви за ту же голень, заставляя ее скатится со стойки на пол.
— Намек понял, но не простил, принцесса, — все же он не дал ей упасть, в последний момент подхватив за талию и поставив девушку ровнее. Джек Роуз наполовину выплеснулся из бокала, потушив так и недокуренную сигарету и частично попал на светлый костюм Бенолье, образовывая розовато-коралловое пятно где-то напротив сердца.
— Если я тебя убью, меня оправдают, так и знай, — Виви ткнула брата обратной стороной мундштука в центр пятна, и тряхнув им как следует, вычистила намокший табак из лунки, а после просто засунула аксессуар в нагрудный кармашек.
— Ви-ви-а-а-ан! Моя маленькая французская мечта-а-а-а, — Франсуа появился также неожиданно, как и Габриэль пару минут назад, с бутылкой коньяка наперевес. Его пьяный голос звучал нараспев, проглатывая окончания так, что разобрать речь уже почти было невозможно, — Мой праздник, который всегда со мно-о-о-ой!
Он выхватил из пальцев Вивиан бокал, залпом выпил остатки содержимого и слегка приобнял ее рукой, в которой была зажата бутылка, через плечо наливая коньяк в освободившуюся тару и вручая жене обратно.
— Вот, кто изрядно веселится на этом празднике жизни. Ты и мадам Ламюр, — Виви осторожно скинула тяжелую руку Перрье со своего плеча и кивком подбородка указала на одиноко танцующую женщину бальзаковского возраста, которая вальсировала посреди холла одна, с закрытыми глазами, совершенно не попадая в такт музыки.
Франсуа прыснул, чокнулся донышком бутылки о треугольный бокал Виви и полез обниматься к новой «жертвк» — Габриэлю:
— А кто нам запретит веселиться?! Габи, ты что ли запретишь? Разве не для этого мы тут все сбр…сбрались!
Последнее слово потонуло в громком взрыве, кто-то из гостей шутки ради запустил шутиху прямо рядом с одиноко танцующей Ламюр, отчего та вздрогнула, взвизгнула и завертелась как хомячок в колесе. Зал потонул в смехе и в розоватых искорках, слетающих с потолка. Виви отставила многострадальный бокал на барную стойку.
— Я, пожалуй, пойду найду место потише, хочется дожить до конца утра, а то придется переписывать на тебя треть своей доли, — француженка заулыбалась в сторону Габи.
— О, это был бы такой подарок, но боюсь мама с папой не оценят твоей жертвы, принцесса.
Перрье тупо уставился на них обоих и очнулся только тогда, когда Виви махнула ручкой и стала пробираться в сторону лестницы.
— Погоди, она переписывает на тебя свою треть дома?
Габи искренне рассмеялся и хлопнул зятя по спине.
— Иди-иди, узнай все из первых рук.
Вивиан ловко лавировала между толпой волшебников наверх и уже вскоре оказалась в левой части дома. Здесь было изрядно тише, музыка с нижних этажей была слышна, но пробивалась как из под подушки, в основном давая о себе знать едва ощутимыми вибрациями камня. Да и та перебиваясь звуками рояля, доносящимися из под двери в библиотеку и негромкими стонами, которые шли уже из противоположной двери — негласных «темных комнат», где обычно уединялись развеселившись волшебники. Франсуа немного задержался: в его состоянии широкая лестница «Эспасии» приобретала по настоящему Хогвартские свойства — стабильно меняла направление.
Она открыла дверь, проскользнув в прохладную, по сравнению со всем остальным домом комнатку и коротко обвела взглядом присутствующих: какой-то высокий мужчина наигрывал на рояле незамысловатую популярную песенку «Let's Do It», не освистанную только потому, что в свое время ее исполняла звезда французской сцены. Около полутора дюжины волшебников рассредоточились по кожаным диванам и негромко переговаривались, безостановочно смоля табаком с разных уголков света. За карточным столом — близняшки Элоиза и Беатриче Фульбер. Вивиан на дух их не переносила. Больно они обе походили на суетливых белок, а молва об карточных махинациях бежала впереди них. Будь Габриэль чуть поразборчивее — этих двух бы тут не появилось. Но если бы Габи и правда был разобрчивее, то дом опустел бы на большую половину, не меньше. Красивый мальчик-еврей, который только-только вставал из-за стола был незнаком девушке, но внимание на нем она заострила совсем ненадолго: отойдя от стола, тот открыл светлую макушку Абраксаса. О, она узнала бы ее из тысячи точно таких же светлых макушек. Малфой сидел к ней полубоком, слегка склонив голову на своих собеседников и небрежно закинув ногу на ногу. Сердце предательски пропустило удар. Оно делало так всякий раз при их встрече в последние месяцы, успокаиваясь ровно через минуту нахождения в общем пространстве. Вивиан сглотнула, и, чтобы не стоять столбом, взяла правее, обходя комнату по периметру — ей надо было успокоиться. Из внутреннего кармашка вновь показался портсигар. Мундштук доставать не стала, тот еще не до конца просох после алкогольных ванн, а выковорять из встроенного кармана палочку и просушить его было как-то слишком сложно. На мгновение остановившись перед одним из диванов, она снова позволила себе прикурить, очаровательно кивнула компании мужчин и направилась в сторону Абраксаса, со спины. Первая же затяжка выровняла сердечный ритм до состояния нормы. Ладони девушки скользнули по плечам мужчины вниз, на грудь, так, что дымок от сигареты, все еще зажатой меж пальцев, вился в паре сантиметров от носа Малфоя. Виви склонилась к его левой щеке, коротко приветствуя поцелуем гладковыбритую щеку Малфоя.
— Собираешься проиграть все свое состояние или наоборот, приумножить? Здравствуй, — она негромко проговорила, с прищуром посматривая на близняшек Фульбер.
Дверь в библиотеку хлопнула, заглушенная неразборчивым воплем, который можно было расшифровать как «Уи-Уи, ты что правда делаешь дарственную на Габи?». Франсуа застыл в проеме, ища глазами жену.
